www.librettidopera.it

(идучи с гор, несёт корзину и поёт песню, к которой вся подстаёт музыка)

Одним тобою, мой Любим,

Одним я веселюся;

К тебе и сердцем я моим,

И мыслию несуся:

Когда не вижу я тебя,

Бежала б я сама себя!

Ты мне моей

Души милей,

Тобой цвету, твоей увяну.

Красён ненастливый мне день

Твоею красотою;

Где ты ступил, таё ступень

Ценю я золотою;

И сон мне тот к счастливу дню,

В котором я Любима сню...

Спеши, спеши,

Душа души,

Обнять, обнять свою Розану!

Любима нет, и завтрик наш простынет!... ой, уж мне эта рыбная ловля! всегда-то за нею я его дожидаюся; знать ему там веселее? - полно, вить батюшка и сестрица говорили мне, что ещё рано тебе итти, рано; погоди, дай взойти хорошенько солнышку... нет, не поверила... ах! да как и поверить? Я лишь спущу Любима с глаз, ан, думается мне, что я его и бог знает как давно не видала! бедненькой! я чаю, он теперь измок, устал, проголодался... как мне без него скушно!... тошно! кажется, что всё около меня грустит, и словно всё перед ненастьем насупилося, и птички, и мошки. Таки вот без него всё тоже, да и не то.

Я куда ни погляжу,

Грусть везде я нахожу.

Посмотрю ли я к реке,

Река льётся, как в тоске.

Посмотрю ли на цветы,

Нет в цветах уж красоты!

От всего мой смутен зрак,

Всё мне кажется не так.

(за рекою, таща из лесу хворост)

Эй! Эй! Розана! Розана...

А! Семён! здравствуй.

Здорово, красотка, здорово.

Бог помочь!

Спасибо-ста, спасибо: да что ты это ни свет ни зоря сюды прикотила?

Семён?...

Ну?

Посмотри, голубчик мой! не едет ли Любим.

Ха, ха, ха! эк-те блохи-та кусают.

Пожалуйста, посмотри.

Изволь-ста, изволь.

(Смотрит.)

Так, вдоль реки-та... что?

Никем никого.

Налево-та, налево-та?

Ни бешеной собаки.

Экай! да взойди повыше.

Тьфу, какая беда! вить я ощо не слеп. Слышишь ты, ни бешеной собаки.

(Уходит в лес.)

Боже мой! когда будет наша свадьба? когда пройдёт этот пост? О! вышедши за Любима замуж, ни на пяди не отойду от него... только хотела бы я знать, для чего меня в мясоед не выдали замуж? это всё кутит приходской наш батюшка; я уж давно смекнула, что он метит меня за своего племянника; подлинно парень! что худо-то, что дурно-то, что не уклюже-то... ну, вот ни дать ни взять мерзлой баран... О! я лучше век просижу в девках,

(вздохнувши)

чего мне очень, очень, очень не хочется, нежели пойду за эдакого шалапая. Велика вещь, что он пономарь, да я и сама солдатская дочь.

Словно невидаль какой?

Да для милого и барин

Мною будет отбоярен,

Не токма что ровня мой.

Мне не в диву барской род;

Я видала ведь господ,

Да Любима дорогого

Не видала я другого,

Госпожа я в шалаше,

Если я в его душе.

Нет, я Любима не променяю ни на какие золотые горы; он теперь-то в рыбаках, а то он живал и в господском доме; он у меня и одевается-то словно, как боярин... Пойду нарву цветочков, наберу ягодок, всего, всего ему заготовлю.

(Уходит.)

(таща из лесу хворост и бросая на прежнюю груду)

Фу! на силу-то вся хворостина; теперь дело до рубки пришло; то-то жизнь! я же стереги лес, да я же в Москву и дров наруби, таков-то Сенюха!...

(Взяв топор.)

Ну-тко, брат топор, пораспоясывайся; кто с кем, а мы завсегды с тобою. Давно на это дерево я зубы грызу.

Кто голубушку целует,

Кто гуляет, кто пирует,

Кто в сыть тешится вином;

А я всё за топором!

Ажно стёрлись кулачки

Обо пни, да об сучки.

Наддавай небось обух,

Бух, бух, бух, бух.

Наддавай небось обух,

и пр.

Хоть бы полкружечки послал владыко.

Эк дуванют в рога-то, инда в ушах дребёжит.

То-то весело! завсегды хохочут: это знать из Цыволдаева, откуда ономнясь забежала к нам кобыла.

(выбежав из лесу)

Пропала я!

Попалась я!

Куда деваться мне?

Ах, близко уж оне!

Сгубят меня!

Сразят меня!

Куда деваться мне?

Ах, близко уж оне!

Сгубят меня

и пр.

Чу! так, я угадала, это опять-опять тот едет пострел, которой анамнясь чуть-чуть не увёз меня с собою... что мне делать? куда деваться?... экай Любим!... О! пойду, забьюся в такую трющобу, что меня и во сто лет не дороются. Семён! Семён!

Что?

Ежели у тебя этот боярин станет обо мне спрашивать, пожалуйста, голубчик мой, не сказывай, что ты меня здесь видел; а скажи, что ты меня и знать не знаешь.

Ха, ха ха!...

Слышишь ли?...

Эка трусея рогоновна.

Ради бога не сказывай!...

Навастривай-жо лыжи-то скорее, а то вить сама им попадёшься: вон они уж почти у мосту.

Ха, ха! как заяц пырнула! откуда взялися ноги.

(перешед мост)

Что? все ли притекли?

На смычки.

Отдохнём и поедем влево... ба! да где ж этот мужичок?... гей! мужичок, мужичок! лесник, лесник!...

(выходя из лесу)

Здесь, боярин, здесь.

Поди сюда.

(в сторону)

Спросить было у него, не из одной ли он деревни с той девочкой, которая онамедни мне здесь попалася; если бы из одной, он бы мне наверное спроворил.

Что поволишь, боярин?

Здорова, дружина! здорова.

Твоей милости поклон.

Откуда ты?

Вон из этого-то села, государь.

Из Шмелёва?

Так, боярин, так; из него-то.

(в сторону)

Отгадал.

(Вслух.)

Пьёшь ли ты водку?

(почесывая голову с усмешкой)

Грешен, государь, грешен.

(стремянному)

Поднеси ему водки.

Кормилец мой!

Вот я и сам с тобою выпью.

Да кто с ней расстанется? а особливо наш-то брат? статимое ли дело! нам хмельное-то, государь, и во сне-то грезится.

На, пей, пей...

(взяв в руки стакан, поёт)

Брату нашему вино,

Вместо душеньки дано:

Им и дышим,

Им и слышим,

Им и спим, и работаем,

Им кручину забываем.

Вить как льётся в животок,

Словно липовый медок,

Что при песнях твой гудок?

Примешь всё за тоболу,

Как взыграет глу, глу, глу.

(указывая на горло)

Тут-то глу, глу, глу.

(Пьёт.)

Ха, ха! ай мужичок! смотри, пожалуй, он ещё и с затеями?... О! за эдакую песню не грех и ещё поднесть. Гей! поднеси ему ещё.

Золотой помещик!

Спой же мне опять свою песенку, мне хочется у тебя её перенять.

Сколько поволишь, государь! за эдакую хлеб-соль и охрипнуть-то сполагоря.

Спасибо, спасибо.

(выпив)

Не поволишь ли, и в третей спою тебе?

Нет, полно, полно. Ты ещё и вправду охрипнешь.

(в сторону)

Мне было троицы-то хотелося!

Скажи-тка мне теперь, в вашей ли деревне эта востренькая, не так чтоб рослая... Да полно, точно в вашей, ежели ты из Шмелёва...

(в сторону)

Смекнул...

То есть, знаешь ли ты эту...

Знаю, государь, знаю.

Так ты понял, о ком я спрашиваю?

Как тововано не понять? вострая?...

Да, да.

Не больно росла?

Так, так.

Ушаста?

Что?...

Ушаста? с лысиной?

Как с лысиной?...

Да с лысиной, боярин, с лысиной, рыжая?...

Да о ком ты это говоришь?

О твоей кобыле, боярин.

Ха, ха, ха!

Она у нашего мельника гостюет.

Ха, ха, ха!...

То-то кобыла-то!

Перестань, перестань... мочи нет!... Провались ты и с нею! Я у тебя не об кобыле спрашиваю...

А я, право-тка, думал ты о кобыле баишь, боярин.

Нет, нет, я у тебя спрашивал об этой востренькой девочке, которая мне дней с пять назад здесь попалася.

Да ныне, боярин, и все девочки-то, как кубари, покатываются. Все, не в урок им молвить, востры стали; кто её узнает?

Эта собою не величка, бела, румяна, черноброва.

Ну, вот?...

(смеючись)

Розана? о! эта востра, больно востра, боярин.

Так ты её знаешь?

Как эту воструху не знать? да вить она уж... тововано в загулке у нас.

Как?

У неё парень доброй подтибрен; детина, статное ли дело!

Так она замужем?

Нет, то она ощо не замужем; однако, диво-тка ли, не к тому ль дело-то валится.

Да что он за человек? крестьянин, что ли?

Какой крестьянин? дворовой; парень кровь с молоком! Он отпущен на волю, а живёт в селе у своего дяди, который промышляет рыбою; так ему, знаешь, и с руки тововано.

Экая беда!... однако, нельзя ли как-нибудь постараться тебе?... понимаешь?...

Бог весть, боярин! девка-то воровата дюжо, вить что твоя лисица?

Неужли уж так, что и приступу нет?

То-то и оно-то, что не скоро в западню-то посунется, а то бы кто твоей милости не работник?

Ну, да как-нибудь, как-нибудь, ты сам не дурак.

(В сторону.)

Дать было ему денег.

(Вынимает.)

(в сторону)

От троицы-то не свернётся.

Вот тебе на лапти.

Отец мой, да тут на целую неделю колывань.

А ежели спроворишь, то дам больше и велю тебя всякой раз, когда ни придёшь ко мне, впускать без докладу и подносить по стакану водки.

Хоть в петлю, так готов;

(в сторону)

как ты про воструху-то не выболтнешь?

Поднеси ж ему ещё чарку.

Ах, государь!

(в сторону)

Ну? третей-та чепорухой всю душу подтибрил.

Пей, пей!

(В сторону.)

Кабы да удалось.

(выпив)

Ну? боярин! весь твой: теперь скажу тебе всю матку-правду. Вить девка-то здесь...

(с любопытством)

Где здесь?...

Здесь, слышь ты, здесь; она тольке что вслухалась в твои рога-то, да так опрометью в лес и сунулась.

Эдакой ты какой! для чего ж ты мне по сех пор не сказал?

Да уж как быть? не туды было шло, да туды доехало; вить ты какой колдун, боярин, всего меня обморочил.

О! пойдём, пойдём искать её...

(псарям)

Гей! вы за мною, а вы стерегите здесь.

Ха, ха, ха. Разве порскнем, как по красному.

(вышед из лесу)

Что, не видали?

Эдакая воровка!

Что делать, боярин? вишь её сотана куды занесла, что и следов не видно; а то как бы тововано... да вот не тут-то было?

Добро: авось-либо в другой раз...

(Смотрит на часы.)

Чего крушишься? будет и на нашей улице праздник, будет.

О! пора, пора.

(псарям)

На лошадей.

Куда ж ты, боярин?

А вот поезжу в этой стороне, дружища, да опять сюда заеду.

Ладно.

Смотри же, постарайся...

Ну, да уж взявшись за гуж, не говори, что не дюж.

Прощай!...

Прости, боярин! счастливой те путь!

Ну! тольке не дура ли, не глупуша ли эта девка, что от такого орла хоронится?

Ну, что его бояться?

Ну, что его пужаться?

За чем бы бегать ей?

Боярин вить не змей:

Её бы не ужалил,

Её бы не убавил,

Безделица ей, ей!

Безделица ей, ей!

Кабы да я родился девкою, я бы завсегды цаловался; а то вот какая дурища, с осину выросла, а всё ощо в гулючки играет. Добро, пойти позавтрикать, да опять приниматься за работу.

(Отходит и поёт.)

Быть работать день и ночь,

Когды нечем уж помочь;

Нас за леность дюжо бьют,

Даром хлеба не дают.

(Поючи с театра сходит.)

(выглядывая из лесу)

Не тут ли?... кажется никого... не спрятался ли?...

оборони боже!... нет, видно, что уехал.

(Подошед к оркестру.)

Фу! насилу-то с душою собралася!

Ну! подлинно мне было!

Чуть, чуть не задавило

Под хворостом меня;

Куды труслива я!

Куды труслива я!

Да будешь трусея

От этого пострела!

Я так-то оробела,

В такой инда глуши

В берлоге залегла,

Что чуть своей души

В тот свет не понесла.

Уж жалась, жалась! корчилась, корчилась! а гром-та? а молонья-та? а дождик-та? таки-вот, то то, то другое, так по коже и подирает, так и дрожу; словно в лихорадке, права... О! родясь не бывала в такой муке; да и есть отчего: будто это шутки? кабы с Любимом, я б его ни малёхонько не испужалася; а то одна вить.

(Услыша вдали рожок и бросившись в лес.)

Ай!

(Возвращаясь.)

Да это наши, наши едут?

(Рожок слышен и голоса поющих ближе; Розана вслушиваясь.)

Так, это Любимов голос! эк ярко раздаётся! знать его

завозят товарищи?

(Подошед к реке.)

Они! они! вон и Любим!

(Махает, прыгает и кланяется.)

То-то перед ними, как сокол перед птицами!

(ещё махает)

скорее!... скорее!... так летком и летят!

(Лодка показывается.)

Любим! Любим! Любим!

(приплывая к берегу)

Розана.

(выскоча из лодки)

Друг мой! сокровище моё!

Да, да; сокровище-та твоё рыба, а не я.

Как же быть, Розанушка? ты сама знаешь, что...

Тотчас, робята, тотчас. Вот лишь выну сеть да ушат, а то и с богом.

(Вытаскивает сеть и ушат на берег.)

Дай, я тебе помогу, Любим.

Ах! что ты делаешь? вить ты надсядешься!...

Как бы да не надселася, лих я не так бессильна.

Всё, братцы, всё; спасибо, что довезли!

И от меня спасибо; только вперед поранее его завозите.

Ну! исполать нынешнему утру; сегодни мне из всех дней посчастливилось.

А для меня из всех дней было скушнее и страшнее.

Как это страшнее?...

А так-то, что без тебя чуть-чуть я не попалась в руки тому барину, про которого я тебе анамнясь рассказывала.

Эдакая собака!

О! я так напужалась, что и господи! и если б не ушла в лес, ан бы прости и Любим.

Так ты меня любишь, Розанушка? тебе я и барина дороже?...

Что люблю тебя иль нет,

Я того не знаю;

Но тогда лишь мил мне свет,

Как с тобой бываю,

А в отбытие твоё

Всё веселие моё

Чтоб тебя всякой час мне воспоминати.

Отдыхаю ли когда

На траве в кусточках,

Ты в глазах моих всегда,

Даже и в листочках.

Рву ли в поле я цветы,

В цветах кажешься мне ты,

Отгадай сам теперь, чем то льзя назвати?

Любовью, прекрасная моя Розанушка! я по себе это знаю.

Когда нет тебя, Розана,

Словно на сердце как рана,

Замерзает кровь моя.

А тебя лишь дорогую,

Я обнявши поцалую,

С сердца камень,

Кровь как пламень,

Будто вновь родился я.

Лих я этому не верю; коли бы ты меня так любил, не расставался б со мною, не ездил бы каждой день на промысл; а то какая уж любовь! ты веселишься, а я грущу, да тоскую по тебе.

И на промысле бывая,

У души держу тебя;

На Розану лишь гадая,

Рыбу вижу у себя.

Только кину сеть в реку,

К тебе мыслию теку,

И счастием твоим

Я неводом моим

Рыб пропасть волоку.

Будто я так счастлива?... О! покажи ж, покажи рыбу-то. Посмотрим, правду ли ты говоришь.

Вот тебе целой ушат.

И! и! и подлинно её пропасть!

Солгу ли я тебе?... Да я ещё рыб со сто на месте продал.

Ах! лещик! лещик! какой же узорочной, словно золотой! голубчик мой!... Он мне жалок: пустим его опять в реку. Посмотри, как он трепещется; право, он знает, что ему не долго пожить на свете.

Нет, ему весело, что ты на него любуешься, Розанушка; в твоих руках всякая вещь веселится.

Куда уж какой балагур! будто меня и рыба знает? неужли она так умна, как ты.

По чему знать, может быть, и умнее.

О, ох! праказник, праказник, уж чего ты не выдумаешь? Ах! упал, упал... бедненькой! он, я чаю, ушибся... нет, пущу, пущу; пускай он жив останется.

(про себя)

Какое доброе сердце!

(пустя леща в реку)

Прости, миленькой лещик, живи и помни Розану!

Ну, как я его опять поймаю, Розанушка?

А я опять его пущу.

Убыточно же твоё сердце.

Экай!... Нет ли ещё такого же?... Ай! они кусаются?

Берегись! тут всё остались щуки.

Щуки, эдакие кусаки! оне видно так же злы, как наша приказчица? О, этих не надо пускать.

(смеючись)

Ха, ха! подлинно, что наша-то приказчица на щуку похожа. Кроме своего брюха, ничего не любит. Приказчики да приказчицы то-то уж воры наголо: с нас дерут, а у господ крадут. От всего греют руки; много они мне насолили! кабы да эта проклятая ведьма захотела, ан бы мы давно были обвенчаны и батька бы не протянул до испожинок.

Э! скажи мне, Любим, для чего это в пост не венчаются.

Для того, что грех.

Уж грех? Вить мы не говеем?...

Ха, ха, ха! простушка моя! быть так: не мы первые, не мы последние... Однако соловья баснями не кормят; кто отобедал, а мы позавтрикаем-ка, Розанушка. Я, право, проголодался.

Что ж ты давно не скажешь? Я тебе всего нанесла.

Какой же смачной пирог!

Сама пекла.

Ба! да и яишница?...

И, и! какой! дивится! кушай на здоровье.

Так завтрик-то у нас и боярской: полно, бары-то приморчивы; им бы это не показалось. Много я на них насмотрелся! то-то чудаки! что ни делают, всё навыворот. Ночь шатаются, день дрыхнут... пречудные люди!

Для чего ж они так делают?

Для чего? для того, что господа.

Да это, право, глупо.

Ну! да уж их такая планида.

О! так я не хочу быть госпожою.

Сохрани тебя боже! на что нам боярство? Была бы любовь.

В любви утешно жить -

Счастие прямое,

Друг друга век любить.

Время золотое

В ней проводят двое.

В любви утешно жить -

Счастие прямое

Друг друга век любить.

Нам это счастие дано,

Твоё

Моё

Сердце всё одно.

Тобой мила мне жизнь моя,

Любя

Тебя,

Век окончу я.

Когда тебя со мною нет,

Тогда темница мне и свет;

В тот раз

Мне час

Долее ста лет.

Скажи же мне и ты, Любим,

Как я

Твоя,

Будешь ты моим.

Готов тебе сказать,

Что одна ты мною

Век будешь обладать.

Розанины очи

Мне как месяц в ночи.

Нет больше мне отрад,

Как перед собою

Твой видеть милый взгляд.

Да! Любви мне дороже нет для того, что я люблю милую мою Розанушку.

А мне для того, что я люблю милого моего Любима.

Чего ж нам больше? так мы с тобою и довольны.

Да сыт ли ты, Любим?

По самое горло.

Ну! так пойдём же домой.

Рано ещё.

Как рано? взгляни на солнце-то... того и жди, что батюшка пришлёт сестрицу по нас...

(услыша в лесу шум)

Постой-ка... ба! лошадиной топот!

Ну! знать опять давишней-то чорт едет; полно, я с тобою-то не боюсь его.

Оно... так... однако... не лучше ли уйти, Розанушка.

И, и! какой же ты трус! пожалуйста, посидим здесь; посмотрим, что от него будет.

Да вить с боярами-то... чу, говорят, они знать близко.

(выглядывая)

Он, он, идёт, идёт...

Нишни, нишни.

(перешед мост, останавливается и говорит псарям своим)

Вы стойте здесь, а ты сыщи давешнего мужика и приведи ко мне.

(тихо)

О! да он из себя молодец!

(тихо)

Эдак разрядился! весь в прозументах!

Гроза послужила моим намерениям; а то бы я, заездясь на поле, может быть, и позабыл об этой неприступной

девочке... о! ежели она мне теперь попадётся, то я не буду уж столько прост, чтоб упустить в другой раз такую добычу... то-то хорошо позабыл было завесть часы.

(немного громче)

Что-то вынул? дай посмотрю...

(тихо)

Что ты это делаешь? вить он увидит нас.

Ну что ж! вить он не волк, не укусит.

Оборони боже! не равен час, Розанушка!...

Кто-то говорит?

Ба! дружи...

Ага, га! насилу попалася!

(идёт к шалашу)

(тихо)

Идёт к нам...

(тихо)

Ну! пропали мы!

Не бось, он тебя испужается...

Ба, ба, ба! так это ты поговаривала?

Здравствуй, моя красавица, здравствуй!

Здорова, боярин!

Да выступи сюда. Дай мне на себя хоть полюбоваться.

(Берет её за руку и выводит.)

Дождь миновался; так лучше... о, ты и с товарищем в шалаше-то посиживала.

Мы всегда с ним вместе.

Ещё пригожее!

Спасибо, барин; да и ты ныньче-то понаряднее.

Это для того, чтоб тебе показаться, душа моя.

(тихо Розане)

Не очень с ним разговаривайся.

Чтоб обратить на себя эти воровские глазёнки...

Мои воровские глазёнки... солгал, барин, я бы их давно выколола; я всё воровское ненавижу.

То есть, что они очень милы, быстры; одним словом, так прекрасны, как солнце.

Ха, ха, ха! как солнце! смотри не обожгись, барин.

(в сторону)

Люблю!

Так ты ещё надо мною посмеиваешься? неблагодарна же ты, Розана; а я так по тебе грустил, мучился и нарочно за тем сюда приехал, чтоб тебя увидеть.

Вот те на! с собаками-то? Да разве я заяц?... ну! право, ты лгун, барин.

Простосердечие твоё час от часу больше меня прельщает; а эти розовые губки... эта белая шейка...

(тихо)

Розана!... уж это не шутки!...

(не допуская)

Поди, поди; ты уж близко подъезжаешь, барин.

Ты так мне мила, что бы я хотел к тебе и ещё быть поближе.

Мало ли чего хочется.

(в сторону)

Меня уж дрожь пронимает!

Розана! поедем ко мне...

(тихо)

Уйдём поскоряе.

Спасибо, нам пора домой.

(останавливая)

Я тебя набогащу, сделаю тебя госпожою.

Госпожою? этого-то я и не хочу; я слыхала, что господа всем скучают и ничего долго не любят; так зачем же мне добровольно из веселья да в скуку?

Нет, ты у меня всегда будешь весела, довольна, счастлива; я для тебя ничего не пожалею, во всем тебе стану угождать.

Розана моему

И сердцу и уму

Заразой вечно будет;

Душа моя, тебя

Так сильно полюбя,

Во век не позабудет.

Ты так меня прельстила, что я в тебя влюблён до смерти.

(тихо)

Уйдём поскоряе.

Непристойно в нас влюбляться,

Я слыхала, господам.

Ты изволишь издеваться,

Мы служить родимся вам;

Да и слух идёт об вас,

Что любовь у вас на час;

А крестьянские сердца

В ней не ведают конца.

Мы обмана вить не знаем,

А что в мыслях говорим,

Нашу совесть почитаем,

Сердца многим не дарим;

Кто ж приглянется нам раз,

Тот по смертной дорог час;

Свет не надобен тогда,

В милом видим свет всегда.

(бросаясь к ней)

Нет мочи!... я тебя расцалую...

(тихо)

Смотри!

(не допуская)

Барин!... это, право, непригоже.

(с пущим жаром)

Розана! жизнь моя! я быть не могу без тебя, согласись... поедем со мною; сделай своё и моё счастие.

(тихо)

Уйдём поскоряе.

Послушай, барин

Хоть в правду любишь ты меня,

Не можно мне тебя любить;

Любиму уж клялася я

До смерти верной быть.

Рассуди ж, сударь, как можно,

Чтоб польстилась я тобой?

Ах! то было бы безбожно.

Он измучится тоской.

Посмотри, как он пригож,

Бел, румян и становит;

Не его ль, боярин, вид

На всё милое похож?...

Нет, не льсти себя, не льсти;

С ним умру; а ты прости.

Нет, нет, нет! постой, постой...

Чего, барин, стоять? нам пора домой!

Молчи.

Как молчать, когда нет мочи терпеть.

Ещё таки!...

Да вить поневоле волосы вянут, как за них тянут; а твои-то к ней, барин, ласки и гораздо тянут за язык.

Эдакой дерзкой мальчишка!...

Как бы да он не мальчишка? лих он мой жених.

Твой жених?...

Таки жених, жених мой.

Так ты его-то мне предпочитаешь?

А для чего ж не так? он, право, сударь, тебя пригожее.

Неблагодарная! знай же, что я тебя насильно возьму с собою.

А Любим-то что?...

(тихо)

Уйдём скоряе.

Стойте.

(псарям, указав на Розану)

В карету!

(указав на Любима)

а его держите здесь, пока уеду.

Ах, Любим!

Ах, Любим!

Убежим!

Закричим!

Измучуся тоской,

Живот окончу мой.

Измучуся тоской,

Живот окончу мой!

(Любиму)

Доволен будешь мной.

(Розане)

Ступай, ступай за мной.

Так помощи нам нет!

В последний вижу свет!

Убийца ты прямой!

Веди её за мной.

Любим! Любим! Прости!

Постой! Я рад с тобой!

И муки все снести.

Злодей мой!... ах, будьте отцы мои! Пустите меня за Розаною!...

Пустите меня, или вы не христиане?...

Мучители, разбойники! душегубцы!...

Куда итти? куда бежать?

Где помощи искать?

Трясутся ноги!... силы нет!...

От глаз катится свет!...

Земля валится подо мной!...

Розаны нет со мной!...

(Тут упадает на находящуюся близь шалаша кочку, а музыка начинает адажио и вдруг впадает в фурию, которую Любим вскоча начинает петь.)

Уйдём, уйдём отселе прочь,

Чтоб ей помочь.

На всё пуститься рад...

Везде сыщу, везде достану

Мою любезную Розану.

Готов за ней и в ад,

Готов за ней и в ад.

Ха, ха, ха! спроворил: кому кручина, кому беда, а мне попойка. Излёт без дочери, Любим без невесты, а Сенюхе хобар.

(Показывая деньги.)

Эвося, скольке сокровища-то.

(Обнимая бутылку.)

Хозяюшка моя! с тобой я живу душа в душу.

Как с тобою я бываю,

О бесценное вино,

Труд и тягость забываю;

Ты мне снадобье одно!

Да и льзя ль тому не пить,

Кто родился век рубить?

А я рад, или не рад,

Мне всегды рубить наряд:

Только слышно лишь от рук

Тук, тук, тук, тук.

(Попив вина.)

Фу!... то-то любо! так разве по всему животу и пошло!

Нет, кто выдумал хмельное,

Тот куды разумен был!

Хмель сокровище прямое,

Он товарищ наших сил.

Вить как дернешь за пётак,

Как ни рубишь, ан всё так;

Кустья, рощи и леса

Отхватаешь в полчаса,

Только слышно лишь от рук

Тук, тук, тук, тук.

(Попив несколько.)

От доброй сивухи, да от хорошей молодухи, хоть ты что, так не отстанешь: так те, как в омут, и тянет, добро... покамест полно, и то дюжо разбирает; а дров-то ощо охватку надо... дай-ка вот эту дуру-то дорубим.

(Начинает рубить.)

Вся моя кручина

Сгинула как раз,

Только лишь хмелина

Дала тулумбас.

Веселися дух,

Топор и обух,

Раздавайся бух, бух, бух...

Вся моя кручина

и пр.

(идучи с горы)

Ау! ау!

(Волторы ей повторяют.)

Ба! кто-то аукается? а! это знать наши бабы ходят по грибы.

Ау! ау! ау!

Эк горло-то дерут!

(из-за реки)

Семён!

О?...

Не видал ли ты сестрицы?

Кто-то меня кличет... никого нет: не лешей ли?

(Схватя бутылку.)

С нами крестная сила!

(Пьёт.)

Семён, Семён!

Опять?... Сем-ка запоём; авось-либо он меня испужается.

(поёт и весь трясётся)

Не робкую душу

Вложил в меня бог,

Лешего не струшу,

Хоть имей сто рог...

Был бы дорогой

Мой топор со мной,

С чортом кинусь в бой.

(громче)

Семён!...

(подхватывает песнею)

Не робкую душу

Вложил в меня бог.

Лешего не струшу,

Хоть имей сто рог...

Был бы цел обух,

Сгинет злой и дух,

Лишь отдастся бух...

(переходя мост)

Семён, Семён, или ты глух?

(Поёт.)

Не робкую душу и пр.

(ударив его по плечу)

Глухой чорт, глухой.

(испугавшись, падает)

Ух!...

Что ты не откликаешься?

Провал бы тя взял, как напугала меня; чуть-чуть душа не выскочила.

Да чего ты это испугался?

Чего? лешего; я думал он меня кличет; вить их в лесу-то разве и господи!

И! пьяница, пьяница; видишь ли, как ты нахлюстался, что и человека с лешим не узнал.

Да кто тя с ним узнает? лешей да ты завсегды в лесу.

Скажи мне, не видал ли ты Розаны?

Розаны? ха, ха, ха!

Чему ж ты хохочешь?

Успела хватиться Розаны; ха, ха, ха!...

Добьюсь ли от тебя толку?

Эво-та с чем сюды прибежала. Ха, ха!...

Он, право, из ума выпился?...

Бедняга! ха, ха, ха!...

Боже мой! какой это пьяница!

Вить вот, ты тотчас и расхорохорилась.

Да как же на тебя не сердиться? ты всё пустое болтаешь.

Ух!... то-то кусок! кому-то достанется?

Опять?

Куда ты, Миленушка, смазлива!

Не о том тебя спрашивают.

(поёт)

Словно чем ты подаришь,

Как умильно поглядишь:

Хмель в головушке бурлит,

Взгляд твой на сердце кутит;

Лишь кивнёт твой озрачёк,

В миг сердечушко ёк, ёк, ёк.

Перестанешь ли ты врать?

Вить язык мне не взнуздать.

Где сестрицу мне искать?

Поцелуй меня хоть раз,

Хмель, сердечушка и глаз,

Всё скажу тебе за раз.

(рассердясь)

Чтобы пьяница такой

Мог ругаться надо мной?

Нет, нет, нет, не уступлю;

Я пьянюшек не люблю.

Сколько я ни прожила,

Ещё в дурах не была.

Не пузырься ж так,

И я не дурак;

Твоя сестра,

Ни дать,

Ни взять,

Как ты,

Всегды

Была востра;

Однако же и ей,

Голубушке моей,

Хоть ныньче пост,

Прижали хвост.

(с мосту)

Милена, Милена!...

(побежав к нему навстречу)

Батюшка!...

Эвоси и старой хрыч притащился.

Я тебя послал за сестрою; а ты и сама пропала.

Да что ж мне делать, батюшка? Я не нашла ни сестрицы, ни Любима; спрашивала у Семёна, не добилась от него толку: вот он пьянёхонек; спроси у него сам.

Добро, переносчица!

Скажи, брат, не видал ли ты дочери?

Дочери? Хватился малах, как уж смерть в головах. Негде уж те искать своей дочери: поклонись ей в след-то пониже.

Что за околесную ты несешь?

Не околесную, а дело; твоя теперь дочь, как ворона, залетела в высокие хоромы.

Да не говори же мне пустого-то.

Слышь ты, бают не пустое: Розаны нет, да и не будет.

Да где ж она?...

Там, где сидит, али лежит, али ходит.

Ты из терпения меня выводишь...

Вот так-то и я с ним билась.

Да вить мне колякать-то с вами некогды: мне ощо работать тововано.

(останавливая)

Да пожалуй скажи мне толком, куда она девалася?

Виноват ли я, что ты бестолков?... Вот-те наотрез, Розану подтетерили, да и полно.

Как!...

Ощо как? Так, как водится: взволили на плеча, да и след простыл.

Что я слышу?...

Ах, сестрица!

А Любим?...

А Любим твой совался, совался, как угорелая кошка, да и сам провалился к чорту.

Боже мой! кто этот беззаконник?

Кто? Дворянин.

Дворянин!...

Боярин, что твой орёл: милосердой такой, что разве дувань небось... О! дочь твоя...

Милосердой!...

(С скоростию.)

Да кто он таков?

А чорт вспомнит хвамилью-то! Я знаю только, что он помещик села Цывалдаева.

Щедров!...

Ти, ти, ти!... Ну, вот как тут был.

Этот честной и хвальной сосед во всём околотке? Так вот добродетели-то знатных бояр; коли не разоряют соседей, так увозят девок, не ставят за грех обесчестить бедного человека, с тем, чтоб бросить ему деньги!... Не християнин! не знает он, что честь так же дорога и нам. Ах, будто легко это отцу!...

(Плачет.)

Ты плачешь, батюшка?

Ну, полно же хныкать-то: вишь она ощо не околела?

Ах! мне бы легче было видеть её во гробе, нежели в позоре.

(Милене.)

Поди домой; а я... я пойду...

(Бросаясь на кочку.)

Боже мой! какое беззаконие!...

Ах! батюшка, возьми меня с собою!

Как мне одной

Итти домой,

Не видевшись с сестрою?

Без неё и без тебя

Умру с печали я,

Умру с печали я.

(вставши, говорит с сердцем)

Поди, поди домой, делай, что велят.

Да... Я пойду к нему... пойду...

(встречая его, останавливает).

Постой, постой, ты, право, брат, тововано с ума спятился; ну, куды ты хочешь итти? вить там так-те приколошматят, что и до могилы не забудешь. Нам ли, свиньям, с боярами возиться; а Щедров дворянин вить не на шутку!

Дворянин? да что ж, что он дворянин? Я видал и государей; я проливал за них кровь мою; я сам служил при лице их; я знаю, каковы им наши слезы; так и я на дворянина суд найду... Небось, затрясётся и дворянин с таким делом стать перед судом земного бога.

Право-ста, Излёт, по пустякам хорохоришься; вить у него там тысяча душ; а псарей, псарей-та и неведь числа.

(поёт)

Правым силы не ужасны,

Правде царской мы подвластны;

В ней защиту я найду,

Пред царицею паду,

Перед ней открою раны,

Грудь открывши я свою...

Донесу ей, как тираны

Дочь похитили мою.

Мне она по царску праву

С дворянином даст расправу

И велит мне дочь отдать;

Нам царица та же мать.

(Уходит.)

Да вить до бога-то высоко, а до царя далеко; а когды те хочется, так поди-се, пожалуй, знать ты ощо у бар-то в пределе не бывал; вить это, брат, не под турком; тут так те отдубасят, что разве инда на-поди!

Как велят в дубьё принять,

Позабудешь пустошь врать.

Не солдату бар унять,

Чтоб крестьянок не таскать.

Бары нашу братью так

Принимают, как собак.

Нет поклонов, нет речей,

Как боярин гаркнет: "бей";

В зад, и в макушку, и в лоб,

Для него крестьянин клоп.

Семён!... голубчик мой!

Ба! опять прикотила?

Сделай милость! проводи меня туда, где сестрица.

Проводить? Разве я рехнулся? мне ощо бока-то не надоели.

Ах! не оставь меня!... я умру, ежели ты меня не проводишь!

Что за беда? пожалуй-се умирай.

Не погуби меня!...

Убирайся же...

(став на колени и плакав)

Ради самого бога!... я не отойду от ног твоих! умились надо мною!...

Как ты с ней изволишь? весь не свой, когды её проклятые глаза на меня смотрят; да выколи, пожалуй, свои бурколы-то, чтоб они меня не соблазняли.

Душа моя!

Ага! лисица! теперь душа моя, а давеча так и приступу нет. То-то, не плюй в поганой колодец, случится водицы испить... Ан вот нет; я хорохориться-то и сам горазд.

(отошед несколько шагов, ворочается и поёт)

Ну, что ж хоть и побьют!

Хоть до смерти убьют!

Веселья жить не многа,

Туды мне и дорога.

Умру я не один,

Мне смерть алтын...

Готов с тобой на нож...

Ух! ух! пронимает дрожь...

Долго ли тебе мучить меня?

Тьфу! пропасть! не дурак ли я? чего я боялся?

(поёт, а Милена сердится и тянет его за полу)

Как словно вёл старуху?

Да эту как воструху

Мне к барину отвесть,

Ан денег у себя

И ввек не перечесть.

(Милене, которая тянет его за руку.)

Иду с охотой я.

Пойдём, душа моя.

(К партеру.)

Не девка ли она?

Ведро дадут вина!

(вставши)

Эта песня меня бы восхитила; она б соответствовала расположению моей жизни, ежели б любовь или, лучше сказать, странной род бешенства, происходящий от самолюбия, не испортил вдруг моего сердца!... О слабость! Для того, что крестьянка из верности к своему любовнику презирает мою склонность, моё богатство, мои старания испортить её сердце!... я, начав шуткою, оканчиваю страстью и делаю преступление!

Какой мы слабости подвластны!

К чему ты нам, рассудок, дан?

К тому ль, чтоб наш ты был тиран,

Чтоб были мы несчастны,

Когда бываем страстны?...

Но что? быв властен в ней,

Почто в любви моей,

Толико сокрушаюсь?

Почто терзаю грудь?

Поди... и всё забудь...

Забыть?... я заблуждаюсь!...

На чём решиться? и что начать?... какое волнение! какие противности!... что за шум?

Что ты?

В цепи.

Какая дерзость!... ну, ежели Розана его видела? так я угадал; она бежит сюда... стыжусь ей показаться!... я сам себя стыжусь!...

(Уходит.)

(вырываясь из рук их)

Пустите,

Подите,

Подите прочь от глаз,

Ах змеи!

Злодеи!

Подите прочь от глаз.

Отдайте мне его.

Любима моего.

Я видела его.

Я видела его,

Я видела в сей час.

Я видела в сей час.

Подите прочь от глаз.

Мне вы,

Как львы,

Подите прочь от глаз.

Подите прочь от глаз.

Мне вы,

Как львы,

Подите прочь от глаз.

Подите прочь от глаз.

Отстаньте от меня, отступитесь; за что вы меня, как колодницу, здесь держите? Это-та боярская любовь?... Ах! сымите с меня ваш саван, ваши наряды; возьмите назад все ваши дары, лишь отдайте мне Любима... Любима моего мне отдайте!

(Плачет.)

Так подите ж прочь от меня! оставьте меня здесь одну! Дайте мне погрустить хоть часочек... экие подколодные змеи!

Слышите ли, что я не люблю... не люблю его; боюсь, как волка, а вас, как той медведицы, что анамнясь у батюшки изломала корову?... Ради Христа подите от меня... или я убьюся до смерти.

(Бросается на канапе.)

Боже мой! за что я на такой каторге?... Батюшка! сестрица! Любим!... Ах, Любим!... Голубчики вы мои! где вы теперь? что вы делаете? так ли вы тужите по мне, как я по вас?

Что я без вас ни вижу,

Я всё,

Я всё

В печали ненавижу!

Что прежде ни манило мне,

То сталось как во сне.

В грусть пременилась радость.

Моя увяни младость!

Любима нет со мной!...

Ах, жив ли ты, мой дорогой?

Ты свет моих очей!...

Не слышишь ты моих речей!

Теките реки слёзны

К тому,

К тому,

Чьи очи мне любезны;

Пускай узнает дорогой,

Как рвуся я тоской

И как по нём вздыхаю,

Крушуся, унываю...

Услышь, Любим, мой стон!

Приди, приди взять душу вон;

Хотя б живот я мой,

Живот окончила с тобой.

Розана! дражайшая моя Розана!

(бросаясь на канапе и закрывши лицо своё)

Поди... я тебя боюся!...

(в сторону)

Какая любовь! какая твердость! а я?...

(Подошед к ней.)

Итак, я ничем не могу угодить тебе? ни моё старание, ни моя любовь, ни моё богатство не могут смягчить сердца твоего?... Розана! ужли вечно ты будешь ненавидеть меня?...

(Став на колени поёт.)

Вот к чему меня приводишь

Ты, терзая грудь мою:

Я у ног твоих стою!

Ах! скажи мне, что находишь

Ты противного во мне?...

Всё мне в этой стороне,

Всё противно, всё постыло.

Нет того, что сердцу мило,

Отпусти меня домой!

Не расстанусь я с тобой.

Что во власти ни имею

Для тебя не пожалею;

Молви слово,

Всё готово;

Все сокровища твои,

Только сердце не томи!...

Нет, ни чем я не прельщуся,

Без Любима сокрушуся,

Без Любима изорвуся.

Втуне все твои слова.

Вечно буду такова.

Жестокая!...

Стой, барин, стой у ног крестьянки. Это твоя участь.

Батюшка!...

Отец её!...

В чем я тебя вижу?... О, бедная!

(в сторону)

Его смелость!... Его седины!... Всё приводит меня в замешательство! но как ты осмелился войти сюда без докладу?

Без докладу? Горесть открыла мне к тебе дорогу! я пришёл избавить дочь мою.

(Падая к ногам.)

Ах, ты видишь старика у ног своих, едва дышущего от твоей несправедливости! пощади седины его! не дай умереть с печали!

(в сторону)

О совесть...

(к Излёту)

Но о чём ты сокрушаешься?

(С замешательством.)

Дочь... твоя... благополучна, и ты будешь; я обещаю тебе...

Ничего не хочу, государь! я сыт, я благополучен, отдай лишь мне дочь мою!...

(с сердцем)

Ты безрассуден, ты дерзок... ты требуешь невозможного.

(вставая с колен)

Так умертви меня вместе с нею...

Батюшка! а Любим-ат?

Или я пойду к самой царице просить суда на твоё беззаконие; она защитит меня: для её правосудия все подданные равны.

(в сторону)

Укоризны его справедливы, стыжусь и не смею промолвить слова!...

(Бросается на канапе.)

Ах! куда ты итти хочешь?

(увидя Любима, бегущего от множества людей его догоняющих)

Батюшка!... Любим, Любим!

Бедной!...

(вскоча)

Не допускайте!...

(Слугам.)

Так-то вы?...

Молчи... возмите... стойте... не трогайте... я вне себя!...

Встаньте... вы торжествуете. Природа! в ком сокрываешь ты прямую нежность человеческого сердца? Прямую верность, которая для того только презираема в городах, что не умеют ею наслаждаться... соймите с него железы. Друзья мои! Простите меня!

(Излёту.)

А ты, ты редкой в своём роде человек! поди и обойми твоего друга, ежели чрез моё раскаяние заслуживаю это имя!

Прости, государь, коли дерзостен был в моих словах! Прости тому, что говорил огорчённый отец!

Не напоминай мне моего преступления! ты научил меня своим примером, что добродетель неравенства не знает...

(В сторону.)

Тщетно наша гордость присвоивает все преимущества: природа везде одинакова.

Быть может и мужик

Душою так велик,

Как сильных царств владетель:

Любезна добродетель,

Закон имея свой,

Ровняет всех собой.

Цалуйтесь, друзья мои! цалуйтесь; ваша горячность меня утешает.

Ах, барин, ты нас словно оживил!

Нет, я ещё ничего для вас не сделал, но...

Сестрица!...

Миленушка!

(друг друга цалуют и обнимают)

Батюшка!

Какое зрелище!

Отец мой! вот те и ощо синица.

(в сторону)

Слова его раздирают моё сердце! Судьба нарочно его привела ко мне, чтоб в наказание умножить стыд мой и грызение совести!... о сколь я гнусен был!

(Леснику, отошед с ним к стороне.)

Послушай, ежели ты мне прямым хочешь быть другом, то ни для кого и ни за какие деньги вперед в беззаконных делах не участвуй. Копейка, полученная тобою за труды, бесценнее рубля, полученного тобою за бездельство.

(в сторону)

Он видно с похмелюги?

А вы, любезные друзья мои! примите от меня этот подарок

(Излёту отдавая кошелёк):

тут сто рублей, раздели их в добродетельной семье своей.

Не говорите о милости...

(тихо Излёту)

Смотри ж, и я те с родни.

Я должен вас наградить. Пускай хотя за сделанное мною вам огорчение твои дети будут счастливы и вечно так, как теперь, друг друга любят.

Кто чести не подвластен,

Тот в счастии несчастен.

Любовь приятный жар,

А честь прекрасный дар.

Продли твой век, о боже!

Нам в жизни сей дороже

Спокойствие всего;

А ты нам дал его.

А я себе пробаю,

Что в жизни я не знаю

Бесценнее вина;

Вино дороже сна.

Хотя любви не знаю,

Любить и я желаю:

А после-то придёт

Мой скоро очерёд.

Кто хочет суетися,

Хоть в тысячу влюбися;

Розану полюбя,

Ей верен буду я.

Зовите верность скукой,

Моей не будет мукой,

Не будет в век она.

Любиму я верна.